Страница 1 из 1

Зарождение европейского представления о времени

Добавлено: Чт 13 июл 2017, 08:48
luchnivik
В традиционных обществах понятие времени было связано с представлением не о линейном направлении времени (из прошлого через настоящее в будущее), а, скорее, о его круговращении. Tíð у германских народов (ср. англ. tide) обозначает морской прилив, погоду; поскольку ár (англ. year, нем. Jahr) значил "урожай", то и это слово явно указывало на периодическую повторяемость. Русское слово "время" (исконно русское веремя) образовано от той же основы, что и вертеть; первоначальное значение сущ. время - "нечто вращающееся".

Вращение как переход одного в другое есть превращение. В латыни vertor - "вращаться, кружиться", но и - "изменяться, превращаться" (versis ad prospera fatis - "когда судьба улыбнулась" [букв.: "повернулась"]); verto - "поворачивать", но и - "обращать", "истолковывать" (напр., когда одно превращается в другое - по воле богов, разумеется - и когда необходимо истолковать это знамение: (quod) dii bene vertant! - "да обратят это боги во благо! [да примет это благоприятный оборот!] ). "Время, - пишет средневековый мыслитель Гонорий Августодунский, - не что иное, как смена (череда) вещей (событий)" (vicissitudo rerum) (De Imagine Mundi, II, 1-3).

Год, вообще время - не пустая длительность, но заполненность некоторым конкретным содержанием. В аграрном обществе календарь отражал последовательность сельскохозяйственных сезонов. У скандинавов май именовали "временем сбора яиц", октябрь - "месяцем убоя скота" (это название в шведском языке сохранилось до сих пор), декабрь - "месяцем случки скота". Лето называли временем "между плугом и скирдованием".

Восприятие времени было антропоморфно. Первое значение древнеисландского слова öld - "время, век"; другое значение - "человеческий мир, люди". Слово "мир" - veröld (англ. world), происходит от verr - "человек" и öld . С антропоморфностью времени связано отчасти и такое явление как человеческие жертвоприношения Снорри Стурлусон рассказывает о конунге Ауне, который продлевал себе жизнь, принося в жертву Одину своих сыновей; каждая жертва давала ему десять дополнительных лет жизни. По легенде, параллели которой можно найти у многих народов, древние свеи в период, когда время было недобрым для них, приносили в жертву своего вождя.

Öld -не хронологический век, насчитывающий определенное число сопоставимых по длительности временных отрезков. Век характеризуется своим содержанием, имеет моральный характер. В исландской песни "Прорицание вёльвы" предсказывается что перед концом мира "Братья начнут биться друг с другом, родичи близкие в распрях погибнут; тягостно в мире, великий блуд, век мечей и секир, треснут щиты, век бурь и волков; до гибели мира щадить человек человека не станет". Этот век морального упадка характеризуется терминами sceggiöld ("век секир"), scalmöld ("век мечей"), vindöld ("век бурь") и vargöld ("век волков"). В индуистской мифологии мировой период обозначался как юга; древняя космография насчитывала 4 юги - время идет от критаюги ("благого века") ккалиюге (веку полного упадка). Названия юг заимствовано из игры в кости - так назывались стороны игральной косточки, соответственно содержащие 4, 3, 2 и 1 метку и считавшиеся все менее благоприятными. Ср.: гесиодовская смена пяти "веков" с перспективой возвращения золотого века; цикл эпох, каждая из которых кончается мировой катастрофой в мифологиях доколумбовой Америки и т.п.

То обстоятельство, что в аграрном обществе время регулировалось природными циклами, определяло структуру сознания человека. В природе нет развития, - во всяком случае, оно скрыто от взора людей этого общества. Они видят в природе лишь регулярное повторение, не в состоянии преодолеть тиранию ее ритмического кругового движения, и это вечное возвращение не могло не стать в центре духовной жизни в древности и в средние века. Не изменение, а повторение являлось определяющим моментом их сознания и поведения. Единичное, никогда прежде не случавшееся не имело для них самостоятельной ценности, - подлинную реальность могли получить лишь акты, освященные традицией, регулярно повторяющиеся. Архаическое общество отрицало индивидуальность и новаторское поведение. Нормой и даже доблестью было вести себя, как все, как поступали люди испокон веков. Неизбежно вырабатывается эталон, первообраз поведения, который приписывается первым людям, божеству, "культурному герою" [или трикстеру]. Повторение людьми поступков, восходящих к божественному прототипу, связывает их с божеством, придает реальность им и их поведению. Вся деятельность людей, производственная, общественная, семейная, интимная жизнь, получает смысл и санкцию постольку, поскольку участвует в сакральном, следует в "начале времен" установленному ритуалу. Поэтому мирское время лишается своей самоценности и автономности, человек проецируется во время мифологическое. В особенности это обнаруживалось в периоды празднеств, которые устанавливали прямое отношение с мифом, воплощающим в себе образец поведения. Миф не просто пересказывался, но разыгрывался как ритуальная драма и соответственно переживался во всей своей высшей реальности и напряженности.

"Архаическое" сознание антиисторично. Память коллектива о действительно происшедших событиях со временем перерабатывается в миф, который лишает события их индивидуальных черт и сохраняет только то, что соответствует заложенному в мифе образцу. При подобной установке по отношению к времени приходится признать его "вневременность". Здесь нет ясного различия между прошлым и настоящим, ибо прошлое вновь и вновь возрождается, делаясь реальным содержанием настоящего. Но, утрачивая самостоятельную ценность, настоящее вместе с тем наполняется более глубоким и непреходящим содержанием. Жизнь лишается характера случайности и быстротечности. Она включена в вечность.

Существенным аспектом времени был счет поколений. Определив принадлежность лица к тому или иному поколению или установив их последовательность, получали вполне удовлетворявшее представление о связи событий и обоснованности правовых притязаний. Понятие поколения воспроизводило ощущение живой преемственности человеческих групп, в которые индивид включался как реальный носитель связей, соединяющих настоящее с прошлым. И это ощущение имело гораздо большие смысл и ценность, нежели простое указание на некоторую точку абстрактной хронологической шкалы.

Культ предков, игравший огромную роль в жизни древних людей, был связан с их отношением к времени. Предок мог вновь как бы родиться в одном из своих потомков, - в пределах рода передавались имена, а вместе с ними и внутренние качества их носителей. Могилы и курганы предков располагались рядом с усадьбами живых: то были даже не два разных мира, а единый мир, в котором прошедшее, настоящее и будущее оказывались рядоположенными и тесно сосуществующими.

Отсюда - возможность магии, магического воздействия на ход времени, причем не только настоящего, но и будущего. Настоящее включает в себя и прошедшее и будущее и не отделено от них сколько-нибудь резкой гранью. Все три времени расположены как бы в одной плоскости. "Пространственное" понимание времени нашло свое выражение в древних пластах многих языков, большинство временных понятий первоначально были пространственными. Классический образец - лат. orbis "окружность, круг", "земной круг", "мир", "годичный круговорот", "год".

Время столь же реально и вещественно, как и весь остальной мир. Поэтому время можно упорядочивать и разделять, - так и поступали боги при сотворении мира. Время для человека варварской эпохи - нечто совершенно иное, нежели для нас: это не форма существования мира, абстрагированная от вещей, а конкретная предметная стихия, ткань на станке богов, и норны обрезают нити ее - человеческие жизни.

Порвав с циклизмом языческого миросозерцания, христианство восприняло из Ветхого завета переживание времени как эсхатологического процесса, напряженного ожидания великого события, разрешающего историю, - пришествия мессии. Однако, разделяя ветхозаветный эсхатологизм, новозаветное учение переработало это представление и выдвинуло совершенно новое понятие времени.

Во-первых, в христианстве понятие времени было отделено от понятия вечности, которая в других древних системах поглощала и подчиняла себе земное время. Вечность неизмерима временными отрезками. Вечность - атрибут Бога, время же сотворено и имеет начало и конец, ограничивающие длительность человеческой истории. Земное время соотнесено с вечностью, и в определенные решающие моменты человеческая история как бы "прорывается" в вечность.

Во-вторых, историческое время приобретает определенную структуру, и количественно и качественно четко разделялся на две главные эпохи - до рождества Христова и после него. История движется от акта божественного творения к Страшному суду. В центре истории находится решающий сакраментальный факт, определяющий ее ход, придающий ей новый смысл и предрешающий все последующее ее развитие - пришествие и смерть Христа. Ветхозаветная история оказывается эпохой подготовки пришествия Христа, последующая история - результатом его воплощения и страстей.

Таким образом, новое осознание времени опирается на три определяющих момента - начало, кульминацию и завершение жизни рода человеческого. Время становится линейным и необратимым. Именно наличие этих опорных точек во времени с необычайной силой "распрямляет" его, "растягивает" в линию и вместе с тем создает напряженную связь времен, сообщает истории стройный и единственно возможный (в рамках этого мировоззрения) имманентный план ее развертывания. Можно, однако, заметить, что при всей своей "векторности" время в христианстве не избавилось от циклизма; коренным образом изменилось лишь его понимание. В самом деле, время предстает перед человеком в виде линейной последовательности, - но земная история, взятая в целом, в рамках, образуемых сотворением миром и концом его, представляет собой завершенный цикл: человек и мир возвращаются к творцу, время возвращается в вечность. Циклизм христианского понимания времени обнаруживается и в церковных праздниках, ежегодно повторяющих и возобновляющих важнейшие события из жизни Христа. Движение по линии и вращение в круге объединяются в христианском переживании хода времени.

Понимание в христианстве земной истории как истории спасении придавало ей новое измерение. Жизнь человека развертывается сразу в двух временных планах - в плане эмпирических преходящих событий земного бытия и в плане осуществления божьего предначертания.

Христианская философия времени выражена в "Исповеди" Августина (IV-V вв.) 1. Августин задается, казалось бы, простым вопросом: "что есть время". "Пока никто меня о том не спрашивает, я понимаю, нисколько не затрудняясь; но как скоро хочу дать ответ об этом, я становлюсь совершенно в тупик" (3, 11, 14). Способность измерять продолжительность текущего времени дана человеческой душе, и только в душе обретаются формы восприятия прошедшего, настоящего и будущего времени. Таким образом, время, по Августину, антропологично, это внутренняя реальность, и один лишь дух воспринимает ее. Охватывая предчувствием будущее и памятью прошлое и включая и то и другое в нынешнюю жизнь человека, душа "расширяется", "наполняется". Но это не количественное расширение, distentio - жизненная активность человеческого духа.

В противоположность сторонникам идеи прогресса в земной истории (Тертуллиану, Оригену, Евсевию), утверждавшим, что создание и расширение Pax Romana подготавливает победу дела Христова, Августин формулирует учение о непримиримой противоположности Града земного и Града божьего. Град божий - незримая духовная община христиан, видимым воплощением которой является церковь, - вечен, Град же земной, государство, преходящ и подвержен гибели. Оба града идут каждый своим собственным путем, и если прогресс Града божьего состоит в постепенном раскрытии божественной истины, то в человеческих делах прогресса нет. В настоящем, как и в прошлом и в будущем, люди переживали, переживают и будут переживать великие бедствия и потрясения. (Бернард Шартрский говорил, что если люди позднейших времен знают новое и видят дальше, чем их предшественники, то это объясняется тем, что они подобны карликам, усевшимся на плечах гигантов, но не свидетельствует о большей остроте их зрения).

В отличие от учения первых христианских авторов, предрекавших вслед за Евангелием, Апокалипсисом и апостолами скорейшее второе пришествие Спасителя и, следовательно, завершение человеческой истории и течения времени, Августин, ссылаясь на невозможность для человека определить сроки, назначенные божьим разумом, подчеркивал необходимость для каждого христианина так строить свое поведение, чтобы в любой момент быть готовым предстать перед последним судом.

В XIII в. осознание проблемы времени философской и богословской мыслью получает новый стимул от идей Аристотеля, ставшего известным в Западной Европе благодаря арабам. По Аристотелю, вневременностью обладают лишь боги и вечные существа. Фома Аквинский утверждал, что каждая субстанция, даже и сотворенная, в некотором смысле существует вне времени. В отличие от Августина, пессимистически созерцавшего malignum saeculum, Аквинат подчеркивал, что вечное спасение рода человеческого реализуется в процессе земной истории.

"Меняются времена, меняются и слова, но вера неизменна", ибо "то, что однажды было истинным, будет истинным всегда" (Петр Ломбардский). По Августину, истина истории обнаружилась раз и навсегда в единственном уникальном событии (воплощении Слова). Истина не подвластна времени, не становится полнее в ходе его. Но это означало, что историчность человека лишена истины и земная история не обладает самоценностью и подлинностью, она не более как тень. В "Вечном Евангелии" Иоахима Флорского истина истории обнаруживается в последовательности прогрессивных состояний, причем в каждом из предыдущих содержится в скрытом виде последующее.

Механические часы были изобретены в конце XIII в. В XIV-XV веках башни ратуш многих городов Европы украшаются этими новыми часами. Неточные и лишенные минутной стрелки, городские башенные часы тем не менее знаменовали подлинную революцию в области социального времени. Л. Мамфорд утверждает, что ключом к пониманию промышленного мира нового времени является не паровая машина, а именно механические часы. С их появлением контроль над временем начал ускользать из рук духовенства. Городская коммуна сделалась хозяйкой собственного времени, со своим особым ритмом 2.

ССЫЛКИ

1. Августин Аврелий. Исповедь. М., 1991.
2. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1972.

Источник: http://ec-dejavu.ru/t/Time.html