Что мы называем мечтой? (П.А.Егорова)

В обыденном языке мечтой называется целый круг явлений: это и грезы («сны наяву» ), и сильные желания, и наиболее важные в жизни цели, которые человек планирует осуществить в будущем, и реализация ценностей, важных для всех людей, – справедливость, равенство, милосердие, мир. В психологической литературе определения мечты также разнообразны. В целом, можно выделить понимание мечты в широком и узком смысле.

Авторы, сделавшие прорыв в исследованиях, посвященных мечте и спонтанному потоку мыслей, – американские ученые Дж. Л. Зингер, Дж. С. Антробус и Э. Клингер[18; 19]. Они так же, как их последователи, понимают мечту и процесс мечтания предельно широко. Мечтание («daydreaming») – это мысли, образы, фантазии, которые возникают спонтанно, часто в процессе достижения другой, сознательно поставленной, цели.

Вот как определяет мечтание Дж. Л. Зингер: «Возможно, единственное, наиболее распространенное понимание процесса мечтания («daydreaming») – это переключение внимания с первоначальной физической или умственной задачи, которую мы себе поставили, от того, на что мы непосредственно смотрели или что слушали во внешней среде, на разворачивающуюся последовательность внутренних [private] ответов на некоторые внутренние стимулы» [19, с. 3]. К феноменам мечты Дж. Л. Зингер относит широкий круг явлений: это и сиюминутные ассоциации, вызванные внешними стимулами, и сложные воспоминания ближайших или далеких событий прошлого, и «более обширные фантазии, которые объединяют прошлый материал в новые формы – в ожидания будущих возможностей, в причудливо, творчески преобразованные прошлый опыт, желания и надежды»[там же, с. 9 . По мнению Дж. С. Зингера, процесс мечтания лучше всего можно понять, если рассматривать его как одно из проявлений «потока сознания», описанного Уильямом Джеймсом.

Похожим образом описывает мечту Э. Клингер. Автор относит к мечтам спонтанно возникающие, а также фантастические, причудливые мысли («fancifulthoughts»), которые могут далеко отстоять от реальности. И хотя оба исследователя указывают на то, что определить четкую границу между «рабочими» мыслями, связанными с текущей целью, и мечтами довольно трудно, спонтанность появления является одним из важных критериев их отличия.

В отечественной психологии исследований, посвященных мечте, крайне мало. Вместе с тем, на уровне теории ей отводится важное место в структуре деятельности человека. В классической работе С.Л. Рубинштейна «Основы общей психологии» мечта рассматривается как форма воображения, связанная с предвосхищением будущего результата деятельности. По мнению С.Л. Рубинштейна, именно эта возможность представить, вообразить то, что в данный момент еще не существует или кажется невозможным, создает и поддерживает мотивацию любой творческой деятельности [12]. Говоря о воображении, автор различает два вида мечты: «бездеятельную, пустую “мечтательность”», которая «служит лишь для того, чтобы дымкой фантазии заслониться от реального дела» и мечты «действенного воображения», которые мотивируют деятельность и получают воплощение в творчестве[12, с. 371]. Л.Ф. Божович, описывая подростковый возраст, рассматривает мечту как возможность моделировать свое будущее и себя в нем. И в этом, по ее мнению, есть большое сходство подростковой мечты и сюжетно-ролевой игры в старшем дошкольном возрасте [2]. В российских психологических словарях мечта чаще всего определяется как форма воображения, которая содержит эмоционально окрашенный образ желаемого будущего, не требующий в то же время немедленного осуществления, а также полного совпадения с образом желаемого [11].

Подробный и содержательный анализ мечты был проведен Б.И. Додоновым [5]. Определяя мечту, автор отличает ее как от сильных желаний, которые могут рождать мечту, но сами по себе ею не являются, так и от грез. Б.И. Додонов выделяет следующие критерии «настоящей мечты»: мечта всегда проявляется в работе воображения, в ней создается образ желаемого будущего, она ярко эмоционально окрашена, осознана и «прочно закреплена в лично сти». Автор также выделяет два вида мечты: «мечту-игру» и более рациональную ее форму – «мечту-план». Первая во многом характерна для детского и подросткового возрастов, это, как пишет Б.И. Додонов, «мечта-фантазия», и сами мечтатели осознают, что предмет желания нереален. Согласно результатам исследования, проведенного автором, у половины опрошенных студентов мечта-игра в детстве переходила в мечту-план в более взрослом возрасте. Из этого следует, что подобные фантазии детей и подростков являются более ранней формой мечты-плана, и , следовательно, играют важную роль в развитии личности ребенка.

В целом, как видно из приведенных определений, в отечественной традиции понятие «мечта» описывает более узкий круг явлений.
Наш взгляд на мечту во многом близок пониманию отечественных авторов. Мы определяем мечту как эмоционально окрашенный образ желаемого будущего, имеющий субъективную значимость, ценность. Продолжая идею тесной связи мечты с центральными структурами личности и ее роли в проектировании будущего, мы предполагаем, что мечта в узком смысле – это идеальная форма и наиболее общее выражение ценностей человека, целей и мотивов жизненного пути личности. Мечта, являясь именно идеальным проектом и ориентиром, имеет самостоятельную ценность и не требует немедленного и полного осуществления. Мечта – не единственный образ-представление желаемого.

В завершении этой части обзора обозначим основные отличия мечты от близких к ней понятий – «желания», «цели» и «грезы». Желание, согласно А.Н. Леонтьеву, – это субъективное переживание потребности, оно осознанно и предметно. В отличие от мечты желание отнесено в настоящее и требует немедленного удовлетворения[10 ].Цель–осознанный образ желаемого результата. Цель направлена в будущее, вместе с тем, она конкретна и принципиально осуществима [11]. Грезы– это также продукты воображаемой реальности. Основное их отличие от мечты, как нам кажется, состоит в том, что они не стимулируют, не создают новую деятельность [10, 12 ]. В отличие от содержания грез, содержание мечты проецируется на личную и общественную жизненную перспективу.

Извлечение из статьи Мечта как предмет психологического исследования